Идейность, как основополагающий принцип русского искусства

Хотя западноевропейские (фряжские) влияния на русское искусство усилились после успешных военных походов 1654—1656 гг., присоединения к Москве значительных западных территорий Белой Руси и воссоединения с Малороссией, но специфика русского искусства в целом состояла в преобладании этической стороны над эстетической. Стремление к выражению эстетики в творчестве приравнивали в определённые этапы развития к дьявольским искушениям, имеющим гедонистическую и даже эротическую подоплёку.

Наиболее полно эта тенденция проявилась в жизни религиозных подвижников, монахов-иконописцев. Тяжелая, подчас трагическая душевная борьба проявлений таланта с подвижническими идеями, нравственных обязательств преследовала российских «передвижников», «бытописателей». Они расценивали изобразительное искусство исключительно в качестве средства жизнестроения и обличения несправедливости общественного строя. Искушение формой рассматривали как враждебное, вредное явление для русской национальной культуры.

Именно так понимали «старшие передвижники» мысль Н. Г. Чернышевского «прекрасное есть жизнь» («Эстетические отношения искусства к действительности», 1855). Это значило, что жизнь нужно было представлять не приукрашенной, то есть неоформленной художественно. Совершенство формы, красота тела и духа уничтожают красоту жизни! Так складывалась новая религия шестидесятников XIX в., противопоставляя себя эллинистическим и европейским традициям, которые унаследовала Древняя Русь.

Принцип «идейности» доводили до абсурда, когда художник свои философские раздумья переносил на изображаемых святых персонажей. Ангажированность художника (от франц. engager — «обязывать, отдавать в залог, вовлекать, нанимать на службу») оценивалась положительно с этической точки зрения. Эстетическое упоение творчеством считалось безнравственной и праздной наклонностью. Чисто живописное, например импрессионизм, русские художники считали безнравственным, недостойным, о чем недвусмысленно заявлял И. Е. Репин.

В XIX в. станковая картина на исторический сюжет была ведущим жанром русского изобразительного искусства, прочие жанры, а также декоративное и прикладное искусство долгое время находились вне внимания. Такого разделения нет в классическом западноевропейском искусстве. Борьба за «идейность» отождествлялась «демократическими» критиками с национальным движением за «русский стиль». На этом основании в прозападной ориентации как национальной измене обвиняли «мирискусников», «бубнововалетцев», «голуборозовцев», хотя чаще их «вина» состояла только в увлечении красочностью, праздничностью, изысканностью изобразительных средств.

Между тем именно красочность, яркость, декоративность всегда были отличительными свойствами русского народного творчества, а «надуманность» бытописателей и обличителей спустя время воспринимается комично. Выставка древнерусских икон в Москве в 1913 г., равно как и последующее «oткрытие» иконописи в 1960-х гг., после расчистки старых досок от копоти и потемневшей олифы, поражали яркостью красок, сочным и свежим письмом. Заново открываемая красота полотен М. А. Врубеля, Н. К. Рериха (так же как и знакомство с живописью А. Матисса, М. Вламинка, Р. Дюфи отличалась от привычной темной и жухлой живописи «передвижников» и «соцреалистов».